С 2021 года он является главой правительства Тибета в изгнании. Во время своего первого визита в Латвию он встретился с рижанами в кинотеатре Splendid Palace, а затем побеседовал с корреспондентом Kontekst.lv
О том, как прошла встреча президента Цхеринга с рижанами в рамках проекта «Философия на воде», kontekst.lv рассказывал ранее.
Господин Цхеринг, Китай не признает независимость Тибета. В какой стадии находятся тибетско-китайские переговоры?
В период с 2002 по 2010 год мы вели своего рода переговоры. И это, как мы полагаем, было связано в большей степени с тем, что Китай проводил политику открытости для организации Олимпийских игр. Им не нужны были проблемы, поэтому они пытались взаимодействовать с нами. Но как только Олимпиада закончилась, переговоры прекратились в 2010 году.
Сейчас мы пытаемся понять, сможем ли мы восстановить контакт или нет. Только потом мы сможем думать о том, что обсуждать. Поэтому мы работаем именно в этом направлении. У нас есть неофициальные каналы, через которые мы пытаемся наладить отношения. Но на данный момент у нас нет никаких официальных переговоров.
Какова сегодня ситуация на территории Тибета, находящейся под контролем Китая? Что там сейчас происходит? Каким объемом информации Вы располагаете?
Да, мы следим за тем, что происходит внутри Тибета. Хотя иногда это очень сложно. С начала 1980-х годов и примерно до 2015 года, до прихода Си Цзиньпина, люди могли выезжать. Так что с информацией не было особых проблем. Затем, после прихода Си Цзиньпина, и особенно во время пандемии, весь Китай был закрыт. И Тибет, конечно же, стал еще более закрытым. Было трудно получить информацию. Но мы стараемся как традиционными, так и современными способами получить информацию о положении дел в Тибете. Поэтому вполне естественно, что мы всегда знаем, что там происходит. После того, как Тибет стал еще более закрытым, чем Китай, нам стало очень сложно это делать. Но мы поддерживаем связь.
Есть ли прогресс в вопросе освобождения политических заключенных и Панчен-ламы?
У нас до сих пор нет никакой информации о том, жив он или нет.
(Панчен-лама — второй по рангу лама после Далай-ламы. В 1995 году китайское правительство увезло в неизвестном направлении недавно родившегося наследника этого титула, признанного Далай-ламой и сегодня он считается пропавшим без вести. В свою очередь китайские власти назначили собственного Панчен-ламу, который не признается буддистским сообществом — прим. ред.)
Даже если он жив, он не получил буддийского образования, чтобы выполнять свои обязанности. Таким образом, Китай пытается заставить своего Панчен-ламу посетить Тибет. А тибетцы не признают китайского Панчен-ламу. Поэтому китайские власти вынуждены платить людям деньги, чтобы те приехали и послушали его, просто чтобы показать всему миру, что тибетцам якобы нравится избранный китайцами Панчен-лама. Но на самом деле это не так. Но у нас нет никакой информации о настоящем Панчен-ламе.
В Китае есть еще одна проблема с правами человека. Это ситуация с уйгурами. Что происходит с этим меньшинством? Есть ли у Вас какая-нибудь информация об этом?
Уйгуры тоже в опасности, хотя их ситуация отличается. Тибетцы составляют большинство у себя в стране, но уйгуры в меньшинстве на своей территории. Уйгуры исповедуют мусульманство. Тибетцы исповедуют буддизм. Демографически уйгуры более многочисленны. Тибетцев меньше, несмотря на то что Тибет очень большой территориально. Так что ситуация различна. Но виновник преступления один — это китайское правительство. Так что неважно, делают ли они это с уйгурами, или с тибетцами. То, что они делают сейчас с уйгурами, они сначала в качестве эксперимента сделали в Тибете. Это был тот же самый секретарь партии, которого затем перевели в Уйгурский район. И он расширил эту практику давления. Они всегда так поступают. Мы поддерживаем связь с нашими уйгурскими и монгольскими друзьями. С нашими гонконгскими друзьями. С нашими тайваньскими друзьями. Даже с лидерами демократических групп и организаций в Китае. Ситуация везде одна и та же.
С 2011 года должность главы центрального правительства Тибета является выборной. Как Вам удалось наладить избирательный процесс в условиях жизни в изгнании? Какие структуры были сформированы для этого?
Мы единственное сообщество в изгнании с демократической структурой. У нас есть кабинет министров, есть парламент, есть комиссия по правосудию. У нас есть избирательная комиссия, которая охватывает все представительства Тибета, от Японии до Австралии, Индии, Непала, Европы, Америки. Так что мы проводим выборы в один день по всему миру. Но для получения результатов требуется время. Поэтому мы следуем двум этапам. Сначала первичные выборы. Затем выбираем двух-трех лучших. Затем мы проводим финальный тур. Сейчас мы рассматриваем возможность онлайн-голосования в будущем. Если нам удастся разработать приложение, то это будет как нельзя кстати для такой диаспоры, как наша, где тибетцы живут по всему миру. Тибетский сегмент Интернета набирает обороты. Так что, если мы сможем разработать хорошее приложение, то это значительно упростит процесс. Но сегодня людям необходимо лично присутствовать на избирательных участках в разных странах. Некоторые тибетцы, возможно, живут очень далеко, например, во Франции. Если человек живет в двух-трех часах езды от Парижа, то, если он не приедет в Париж, не сможет и проголосовать. Тем не менее около 60% зарегистрированных избирателей принимают участие в выборах.
Могут ли люди, которые сейчас живут в Тибете также участвовать в этих выборах?
Нет.
Как можно стать гражданином Тибета?
Вы должны родиться в Тибете, или Вы можете родиться в другой стране, и обратиться в посольство. Если оба родителя тибетцы, то ребенок, естественно, будет тибетцем. Автоматически. Если муж - тибетец, а жена - нетибетка, или жена - тибетка, а муж - нетибетец, то ребенок все равно будет признан тибетцем. Должен быть только один родитель. Этого достаточно.
Но процедуры натурализации не существует?
Это невозможно. Это не как в Латвии, где вы можете сдать экзамен и получить гражданство. Нет, сейчас у нас нет государства. А потом, конечно, у нас будут какие-то правила.
Какова Ваша личная программа как главы тибетского правительства по выходу из этого кризиса? Как Вы лично видите путь к возвращению беженцев в Тибет?
Две вещи, которые я всегда говорю своим людям. Если необходимо разрешить китайско-тибетский конфликт, то нет другого пути, кроме разговора с китайским правительством. Мы должны говорить с китайским правительством. Другого пути нет. Теперь, когда мы обращаемся к международному сообществу, мы знаем, что национальные интересы стран стоят на первом месте. Латвия не оставит свои национальные интересы ради интересов Тибета. Так что эти две реальности мы держим в уме.
Мы обращаемся к международному сообществу и собираем наш народ вместе. Это те средства, с помощью которых можно достичь наших целей.
Я хотел бы спросить об одной очень важной и актуальной теме для наших жителей. Это конфликт в Украине. Есть ли у правительства Тибета официальная точка зрения по поводу агрессии со стороны России в отношении Украины? Что Вы лично думаете по этому поводу?
Очень жаль, что украинскому народу приходится переживать этот кризис. Мы выступаем за ненасилие. Но когда Россия использует агрессию, чтобы завоевать их страну, у украинцев не остается другого выхода, кроме как защищаться. Поэтому они очень мужественные люди. Никто не думал, что украинцы смогут сражаться так долго. А они это сделали. Поэтому я даже сказал однажды украинскому руководству: если вы возьмете на вооружение ненасилие и при поддержке международного сообщества захотите противостоять российской военной силе, я буду первым, кто присоединится. Но я не могу взять в руки оружие, чтобы сражаться за украинцев. Конечно, мы не поддерживаем никакого насилия. Но если вы создадите какие-то группы, которые смогут вас поддержать, я буду рад принять в этом участие. И, конечно, мы против агрессии. Мы не поддерживаем никакого насилия.
Вы впервые в Латвии. Каковы Ваши впечатления о стране и людях, которые здесь живут?
Сегодня мой первый вечер в вашей стране. Это мой первый визит в Латвию. Но вы знаете, что Его Святейшество Далай-лама много раз посещал Латвию. Так что между латышами и тибетцами существует особая связь. Все благодаря таким людям, как Янис Мартиньш Скуя и другим, кто организовывали визиты Его Святейшества. Вы прошли через те же проблемы, через которые проходим сейчас мы. Поэтому сейчас вы понимаете нас гораздо лучше, чем многие другие страны.
Каковы отношения между властями стран Балтии и правительством Тибета? Планируете ли Вы провести какие-либо встречи с местными политиками?
Мы не можем никого заставлять. Мы только просим, понимаете? У нас будет встреча с парламентариями и встреча с вице-мэром Линдой Озолой в Рижской думе.
Как Вы думаете, что мешает признанию тибетского правительства нашими властями? Страх перед Пекином?
Да. Вот почему я всегда говорил, что у стран есть свои национальные интересы. Мы не ожидаем, что страны оставят в стороне свои национальные интересы ради интересов Тибета. Но если интересы страны и интересы Тибета совпадают, то мы можем многое сделать вместе. Эмоционально мы знаем, что латвийские политики, латвийское правительство и латвийский народ — с нами. Но, возможно, у них есть какие-то обязательства. Так что это может сдерживать их. Но, как я уже сказал, если мы осознаем единство человечества и взаимозависимую природу нашего существования, тогда у нас будет гораздо более целостное понимание того, как мы можем сотрудничать и помогать друг другу.
Можно ли сказать, что экономика победила мораль?
Это очень недальновидно для политиков. Политики три года, четыре года, пять лет хотят доказать публике, что они хорошие. Поэтому иногда ради экономической выгоды они отбрасывают в сторону многие другие вещи, такие как права человека и общечеловеческие ценности, демократию, когда имеют дело с Китаем. Им все равно, что Китай делает с тибетцами или уйгурами, лишь бы они получали китайский бизнес. Но это очень краткосрочное мышление.
