Kontekst.lv поговорил с израильской художницей Зои Север, которая помогла отправить в Украину военной амуниции на полтора миллиона долларов.
В телефоне израильской художницы Зои Север — сообщение от незнакомого адресата с фотографией десятков новеньких бронежилетов и текст на украинском: «Везем из Флориды в Калифорнию, чтоб успеть на самолет и не платить деньги за пересылку. В Тель-Авив полетит, к вам». «А что скажет наше Министерство обороны? — невозмутимо уточняет Зои, не спрашивая даже, откуда у автора сообщения ее номер. — У нас же запрещен частный импорт». «А мы им скажем, что это от «львовских нацистов». И что мы знаем цену жизни и нам пох... на Министерство обороны».
Зои, уроженка Львова, приехавшая в Израиль в 15 лет, с началом войны в Украине превратилась в один из основных израильских поставщиков амуниции для украинских солдат — на добровольных началах. На стенах ее мастерской в Гиватайме — десятки записанных карандашиком имен и телефонов: мастерская одновременно служит штабом и логистическим центром международных операций по доставке и закупке оборудования, общая цена которого уже превысила 1 500 000 долларов.
7 октября война началась в самом Израиле. Теперь Зои ищет бронежилеты для израильских резервистов и пытается донести до окружающих мысль, что Украина и Израиль борются с одним врагом.
— 2 марта прошлого года мне написал бывший одноклассник из Львова, с которым мы не виделись больше 30 лет. Оказалось, он полковник украинской армии, их вот-вот отправят на фронт, а у них нет бронежилетов и касок. Нужно было собрать 60 тысяч долларов. Я написала в Facebook, подключились знакомые в Швейцарии, у которых был фонд, на счет которого можно было перечислять деньги. Меня познакомили с человеком с израильского оборонного завода, и он сказал, что может помочь закупить эти жилеты и каски в Израиле. За десять дней на чистом энтузиазме нам удалось собрать эти 60 тысяч и оплатить заказ.
Мы даже нарисовали открытки с пожеланиями украинским солдатам, чтобы вложить в пакеты с бронежилетами, но израильский завод попросил этого не делать, чтобы на таможне не было обнаружено, что груз едет в Украину, потому что официально он ехал в Польшу — Израиль на тот момент не мог поставлять оборонное снаряжение в Украину.
Эти вещи доставили в Украину, они дошли до подразделения моего одноклассника, который к тому времени был уже на «нуле», то есть непосредственно на линии огня. Тогда я пообещала семье и мужу, что на этом вся эта такая несвойственная мне деятельность закончится и я вернусь в семью.
— А вместо этого поехали в Украину...
— Да, потому что к нашему сбору начали подключаться частные люди в Украине и просить купить бронежилеты для их родственников, и мы были настолько глупы и неопытны, что согласились. И в какой-то момент стало понятно, что мне придется самой принять груз и доставить его нужным людям, иначе конца неразберихи не будет. Муж сказал: поезжай, все равно дома от тебя толку нет, ты все время в телефоне. И я поехала и ночью с грузовика на городской площади Львова разгружала эти бронежилеты. А потом еще съездила на фронт к этому однокласснику, и это было интересное ощущение попадания в 1942 год — с противотанковыми ежами на дорогах, с подвальными этажами домов, заложенных мешками с песком...
Вернувшись в Израиль, я вместе с украинскими друзьями зарегистрировала в Украине фонд, и масштаб нашей работы стал совсем другой. К нам поступали заявки на броню со всей страны. В Израиле к нам подключился один очень состоятельный человек, бывший россиянин, который сразу оплатил нам брони на 250 тысяч долларов и потом повторял пожертвования еще несколько раз. Все, что можно закупать не в Израиле, мы закупаем в Европе, потому что там дешевле и доставка ближе.
— Сегодня полмира помогает Украине на уровне государств, но необходимость в вашей деятельности так и не отпала. Почему?
— Потому что государственная система всегда неповоротлива. Допустим, деньги дошли до Украины и министерство обороны там закупило на них бронежилеты. И вот у конкретных солдат в конкретной точке что-то сгорело. Был прилет ракетой, и 20 человек остались без брони. Чтобы получить новую, нужно написать заявление. Нужно списать сгоревшие броники. Нужно дождаться расследования ситуации и подписи командования, передать это наверх, получить подтверждение министерства обороны и дождаться, пока поступит новая броня. Это может занять несколько недель. А бронежилет солдату нужен сейчас.
— И когда началась война в Израиле и были призваны 350 тысяч резервистов, у вас случилось дежавю? Или процессы все же нельзя сравнивать?
— Да можно, конечно. Мой муж со мной спорил всю дорогу, что я занимаюсь глупостями, потому что я, по сути, пытаюсь делать то, что должно делать государство. А потом та же фигня началась в Израиле. Причем здесь все еще запутаннее. В Украине я научилась проверять информацию и понимать, где кому и что реально нужно. А здесь мне командир подразделения говорит: нам очень нужны непромокаемые куртки и бинокли, а официально армия заявляет, что солдаты обеспечены всем необходимым.
— И кому вы верите?
— Я первые две недели металась, как бабочка, туда-сюда. А сейчас я пришла к выводу, что если я могу собрать на медицинские аптечки или на легкие бронежилеты, то пусть лучше они будут у солдат, которым они не очень нужны, чем их не будет у солдат, которым они очень нужны.
— Как вы узнали о событиях 7 октября в Израиле?
— Было субботнее утро, бабахнуло над головой. Ну, обстрел. Я стала собираться в студию, муж сказал — не надо, побудь пока дома, в новостях пишут, что на юге было проникновение террористов. Ну хорошо, это на юге, я-то в Гиватайме (город к востоку от Тель-Авива. — Прим. ред.)! И я пошла в студию в полной уверенности, что все будет как всегда: террористов уничтожат, и все успокоится. А дальше начали поступать эти ролики и постепенно приходить осмысление того, что происходит. Что это не просто ужас, а ужас ужас... Выходя тем же вечером из студии, я наблюдала по дороге домой в пустом городе выходящих из домов людей в форме, которые молча рассаживались по машинам и уезжали — на фронт. Моего мужа тоже вызвали, он написал мне эсэмэску и уехал. А мы остались разгребать. И с тех пор я продолжаю трепыхаться. Вот Андрей Макаревич будет делать сейчас благотворительный концерт, чтобы собрать деньги — на этот раз на оборудование для израильских солдат.
— Заниматься Украиной вы пока перестали?
— Я сейчас не могу ничего. 19 октября у нас должен был быть большой благотворительный вечер в Хайфе. Сейчас мы все это заморозили. Мне звонят русскоязычные израильтяне и спрашивают, можно ли донатить на помощь израильским солдатам. А израильтяне не русскоязычные... По-моему, они так ничего и не поняли. Я полтора года пыталась донести до них мысль, что мы следующие, но это никак не доходит. Хотя мысль моя простая: те деньги, которые Россия и Иран тратят на наших врагов, это по меньшей мере повод помогать Украине ослабить Россию. Не хотите воевать — не надо, но тот враг, против которого воюет Украина сейчас, — это так или иначе и наш враг тоже. А мне на это отвечали, что у нас на сирийской границе стоят направленные на нас российские ракеты и нам нельзя с Россией ссориться... У меня есть мерзкое желание пройтись по директорам тех хайтек-компаний, которые отказывались донатить на наш фонд, говоря, что это не наша война, показать им фотографии Бучи и Беэри и попросить найти десять отличий...
— В Интернете гуляла картинка: «Если вы пытались представить себе, что бы вы делали в 1930-е и 1940-е, то вы делаете это сейчас». Вы согласны с такой постановкой вопроса? И если да, как вы видите свое место в происходящем?
— Со мной один украинский офицер поделился мыслью, которую я с тех пор все время держу в голове. Он сказал: я вижу только то, что видно из моего окопчика. И повлиять могу только на это...
Какое мое место в происходящем? Если я обеспечила сегодня пять солдат бронежилетами, а завтра закупила грелки, а послезавтра медицинские жгуты, и все это еще и доехало до солдат, то все, я довольна. И я стараюсь поменьше высовываться из моего окопчика. Потому что если мне сегодня расскажут, что Украина проиграет эту войну, потому что ее сольют свои же, то что, мне опустить руки и ничего не делать?
— Мир тоже не понимает, что у Украины и Израиля общий враг, если продолжает осуждать Израиль?
— Я совершенно этому не удивляюсь. У меня была надежда с Украиной, что сейчас мир увидит и поймет, потому что я думала, что в эпоху Интернета информация настолько доступна и очевидна, что нельзя не понимать правды. А потом я поняла, что Интернетом можно убедить кого угодно и в чем угодно, он еще опаснее газет и телевизора. Поэтому Израиль в глазах мирового сообщества — агрессор, и для многих все до сих пор «неоднозначно».
— Видели фотографии из Газы, где израильские солдаты пишут на домах «Слава Украине!»?
— Нет, но легко могу представить, потому что получаю фотки от израильских спецназовцев, у которых символ «Азова» на касках. И теперь я посылаю украинцам приветы от израильских военных, а израильским от украинских. Несколько дней назад допрыгалась: написала знакомому в Ашдод, что нам требуется 40 сухпайков с доставкой... в Харьков. Он сначала удивился, потом догадался, что я ошиблась адресатом.
